Статьи

В обязанности участкового врача-психиатра входит, помимо лечения больных и длиннющего списка совершенно немыслимых деяний во имя и на благо, экспертиза нетрудоспособности. И не только временной. Короче, с вопросом об инвалидности — это к нам. Или к докторам из стационара. Но к нам — чаще.

Вопреки расхожему мнению, психическое заболевание и инвалидность — это не близнецы-братья и, более того — даже не однофамильцы. Это бывает довольно трудно втолковать родственникам вполне трудоспособного шизофреника (как? У него же ШИЗОФРЕНИЯ!) или какой-нибудь шустрой пенсионерке с регулярными эпизодами лёгкой субдепрессии на фоне не менее регулярных запоев великовозрастного сыночка или хронической дивергенции мировоззренческих и морально-этических установок с таковыми у невестки (да как же так? У Семёновны с пятого этажа есть, у Зойки-алкоголички есть, у Прохоровны аж первая, а я чем хуже, я ж В ДУРДОМЕ ЛЕЧУСЬ!).

Безусловно, есть некоторые психические болезни, которые сами по себе подразумевают нетрудоспособность. Это умственная отсталость в степени имбецильности и глубже, это практически любая деменция, кроме самых начальных её проявлений. И всё. Все прочие болезни требуют более детального индивидуального рассмотрения.

К примеру, группа болезней психотического спектра — то есть таких, которые во время обострения дают психоз: шизофрения, маниакально-депрессивный психоз (или биполярное аффективное расстройство — называйте как угодно), инволюционный параноид, органическое поражение головного мозга с психотическими явлениями во время обострений. Допустим, человек до начала болезни служил в армии, работал в МВД или ФСБ, был капитаном судна либо пилотом лайнера (полный список можно посмотреть, заглянув в Постановление Правительства РФ от 28.04.1993 № 377 (ред. от 23.09.2002) «О реализации Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» (вместе с «Перечнем медицинских психиатрических противопоказаний для осуществления отдельных видов профессиональной деятельности и деятельности, связанной с источником повышенной опасности»). В этом случае, заболев, он становится нетрудоспособным по любой из этих специальностей.

Однако, никто не мешает заболевшему (и шизофренику, подчеркну отдельно!) работать инженером, экономистом, врачом, учителем — да, да, как бы это ни казалось непривычно на первый взгляд. Ведь нетрудоспособным в этом случае его делает не сам факт болезни. А что тогда? Говоря бюрократическим языком медико-социальной экспертизы — степень выраженности нарушения основных функций организма. Что в переводе на общепонятный русский означает — как сильно пострадала личность больного и как часто у него бывают обострения.

Человек может прекрасно работать, если болезнь не меняет его личность, делая его отчуждёным, замкнутым, холодным и безразличным, либо, наоборот, дурашливым и бестолковым, а порой — взрывчатым и злобным безо всяких видимых причин. Частые обострения тоже сильно мешают работе — до неё ли, если голос из космоса велит бросить уже штамповать капоты и перейти, наконец, к сборке звездолёта! Постоянные депрессии с суицидальными мыслями тоже вряд ли сделают из человека хорошего работника, зато регулярные попытки себя обо что-нибудь производственное убить точно добавят работодателю седых волос. Мании, следующие за депрессиями, не всегда с пониманием переносятся окружающими и всё тем же затурканым работодателем — маниакальный подчинённый, да ещё и с инициативой — может, лучше суицид?

Если же обострения раз-два в год, не слишком тяжелые и не особо длительные, личность не страдает — в чём проблема? Зачастую такие работники даже лучше условно психически здоровых, поскольку, зная свои проблемы, стараются лишнего себе не позволять. Если болезнь началась в юности, не лишним будет элемент планирования: имеет смысл объяснить молодому человеку, что на корабль его возьмут только пассажиром или якорем, про армию лучше вообще не заикаться, а вот айтишником — милости просим, в искусство или инженером — да пожалуйста, депутатом... нет, там, пожалуй, своих хватает.

Крайне редко инвалидность дают при неврозах и психопатиях. Тут либо человек её, что называется, выплакал, доведя до нервного тика бюро медико-социальной экспертизы, утопив в жалобах облздрав и сформировав у лечащего врача стойкую адресную гомицидоманию, либо патологическое развитие личности и в самом деле зашло настолько далеко, что несовместимо не только с работой, но, по-хорошему, требует либо отдельного острова, либо отдельной камеры. Да, и ещё — сложнее всего убедить ипохондрика, у которого тут стреляет, там тянет, здесь свербит, а в пяти местах ещё и угрожающе булькает, в том, что на самом деле инвалидность положена не ему, а тому, кто всё это только что битый час выслушивал.

Люди с лёгкой и умеренной дебильностью, как правило, всегда были востребованы в качестве дворников, грузчиков, слесарей и плотников (девчата — в качестве швей, не путать с белошвейками). Сейчас, правда, всвязи с кризисом средний ай-кью среднего дворника катастрофически вырос, да и у грузчика спрашивают, на скольки языках он сможет сказать «мать твою, Вася, убери эту предположительно чугунную батарею с моей предположительно ушибленной ноги!» — но по части трудолюбия, покладистости и общей незамутнённости наши умственно отсталые пациенты всем дадут фору.

В роли HR-а для своих пациентов выступал Максим Малявин, врач-психиатр

На фото: кадр из телефильма «Собачье сердце», режиссер - Владимир Бортко